Какие секретные слова использовали советские космонавты при внештатных ситуациях

Полеты советских космонавтов организовывали в условиях особой секретности. Особенно это касалось внештатных ситуаций. Как пишет Александр Беззубцев-Кондаков в своей книге «Почему это случилось? Техногенные катастрофы в России», советская власть скрывала информацию о проблемах, возникших с космонавтами в космосе и на земле, чтобы все думали, что у СССР в этой сфере всё происходит без сучка и задоринки.

Вообще, это всё можно понять. Ведь действительно важно было позаботиться о нескольких вещах:

1. Имидж советской страны как покорительницы космоса. Все вокруг должны были видеть только положительное, знать только об успехах и думать, что у Советского Союза всё в космической сфере прекрасно получается. Причем так думать должны были не только в других государствах, уверенность в безупречности советской космонавтики должна была присутствовать и у граждан СССР.

2. Сохранение всех секретов советских космических программ в тайне. Другие страны должны были восхищаться результатами, а не обсуждать проблемы. Советским опытом нельзя было делиться, чтобы никто СССР в космической гонке не смог догнать.

Как я указала выше, особое внимание уделялось засекречиванию внештатных ситуаций. Для каждой из них были разработаны кодовые слова. Причем для каждого космонавта они были своими.

Вячеслав Климентов в книге «Юрий Гагарин. Удивительная история первого полета» указывает, что Юрию Алексеевичу выдали инструкцию на случай внештатной ситуации: переходить на ручное управление.

Однако сделать это первый космонавт мог только после ввода кода. По данным Климентова, Гагарину заранее никаких кодов не сообщали. На внутренней части корпуса космического корабля, рядом с креслом космонавта, прикрепили конверт. А в нем был код – «125».

По другим данным, Юрий Гагарин знал об этих цифрах еще до полета. Кто-то сердобольный сообщил их космонавту.

Юрий Мозжорин в книге «Дороги в космос» пишет, что было придумано для Гагарина и секретное кодовое слово для информирования о внештатной ситуации. Ведь не так что-то могло пойти еще на Земле. И там было бы не до конвертов.

Автор утверждает, что для Юрия Алексеевича выбрали слово «Айвенго». Его в полете космонавт не произносил.

Для каждого советского космонавта придумывали свои кодовые слова. Это немного путало, как самих покорителей внеземных пространств, так и людей, работавших в центре управления полетами. Был там один случай. О нем расскажу позже. Пока же вспомним некоторые кодовые слова, которые были придуманы для разных космонавтов из СССР.

Валентина Пономарева, которая была дублером Валентины Терешковой, вспоминала, что в случае с полетом женщины в космос использовалась «ботаническая» терминология. То есть, например, если бы Терешковой в космосе стало плохо, возникла бы тошнота, то космонавт должна была произнести: «Рябина». На Земле сразу бы всё поняли.

А вот для Владимира Комарова, который умер в 1967 году, очень неудачно завершив свой полет, никаких «рябин» и «дубов» не выбирали.

Известно, что космонавт произнес: «Авария-2». Это, впрочем, ничего очень уж страшного не означало. На Земле должны были принять к сведению, что посадка произойдет с некоторыми перегрузками.

Возможно, что космонавт Комаров сам запутался, что ему нужно говорить. И я не исключаю, что это повлияло на судьбу Владимира Михайловича.

Впрочем, даже если бы Комаров сообщил правильный код, ему бы не смогли помочь.

Самая забавная история из тех, которые стали достоянием общественности, произошла, пожалуй, с космонавтом Павлом Поповичем. Её описал Антон Первушин в книге «Первые в космосе. Шаг в неизвестность».

Якобы для Поповича придумали: слово «гроза» будет запросом на досрочную посадку.

Придумали. А ситуация сложилась так, что Павел Романович произнес кодовое слово по совсем безобидной причине.

Попович смотрел на Землю из космического корабля. Когда он пролетал над Мексиканским заливом, увидел грозу, о чем и сообщил в центр: «Вижу грозу!». Сергей Королёв же подумал, что Попович запрашивает досрочную посадку.

Сергей Павлович приказал: «Сажать немедленно!». Однако в ситуации довольно быстро разобрались. Попович на некоторое время продлил свой полет.

Теперь космонавтика – это область, из которой новостей поступает совсем мало. Или я не слишком слежу?

Интересно, если я не ошибаюсь, то в чем дело: режим секретности стал суровее или нет успехов, которыми можно похвастаться?